Какой рассказ я хороший нашла!
Называется "Он, она и декабрь"
читать дальше Сегодня полетов нет, лишь занятия на тренажерах. Отработав на них заданную программу несколько раз, Он принял душ, переоделся и поехал домой. Темно, идет дождь со снегом, на дороге грязь. Фары Его автомобиля почти не освещают дорогу. Вообще, Он водил машину жестко, иногда переходя грань допустимого, но сегодня ехал медленно - устал. Не доезжая несколько сот метров до своего дома, Он увидел женскую фигурку с вывернутым от ветра в обратную сторону зонтом и букетом цветов. «Странно, - подумал Он, - в такую погоду и - цветы?!» Остановился, приоткрыл дверцу, пригласил:
- Садитесь! В такую погоду лучше плохо ехать, чем хорошо стоять.
- Спасибо! Мне в центр, к кинотеатру «Аврора».
На заднее сиденье девушка положила зонт и то, что осталось от букета, сама села рядом с водителем.
- Замерзли?
- Да. Там такой ужасный ветер, что, кажется, насквозь продувает.
- Ничего, сейчас согреетесь! - Водитель включил отопитель салона на максимальные обороты.
- Спасибо, - Она подставила руки под струю теплого воздуха, - какая прелесть!
Он сразу же обратил внимание на Ее руки - красивые, с аккуратными, ухоженными ногтями, покрытыми розовым лаком. Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ним, согреть своим дыханием, поцеловать. «Блажь, какая-то, ведь она мне в дочери годится», - подумал Он и отвернулся.
- Сегодня у меня день рождения, сотрудники подарили цветы, думала, не довезу домой - ветер весь букет растрепал.
- Повезло вам, в первый день зимы родиться!
Подъехали к Ее дому. Прижавшись к тротуару, Он остановил машину и попросил:
- Можно вашу руку?
- Зачем? - удивилась Она.
- Ну, пожалуйста…
- Мне, право, неудобно, - смутилась Она.
Он взял Ее маленькую, красивую руку, поднес к губам, подышал на нее, согревая, и поцеловал, почти не касаясь. Рука пахла дождем и больницей. Она смутилась, но руку не убрала. Он поцеловал ее ладошку, нежно, ласково коснулся губами подушечек ее пальцев. Склонив голову, Он целовал ее пальчики едва касаясь - каждый по несколько раз. Девушка смотрела на него и не понимала, что происходит. Свободной рукой Она погладила Его волосы, - они были седыми и жесткими, совсем не как у Ее мужа. В салоне автомобиля становилось жарко, Ее щеки пылали. Он взял Ее вторую руку, сложил их ладошка, к ладошке, и стал целовать кончики пальцев. Даже не целовать - слегка касаться своими губами. В этих прикосновениях было столько ласки, тепла и нежности, что Ей казалось - не руки Он целует, а целует Ее сердце. Каждое прикосновение проникало Ей в самую душу, оставаясь там навечно. «Боже мой! - стучало у нее в голове, - что я делаю? Ведь Он намного старше меня, наверное, я сошла с ума. Отчего я позволяю ему это делать?»
Он снова повернул ее руки ладошками вверх, и вновь стал по очереди целовать их. Это продолжалось не более минуты.
- Я больше не могу, - прошептала Она, - мне пора, простите.
Она высвободила руки и чуть громче поблагодарила:
- Спасибо!
- Это вам спасибо, и с днем рождения вас, милая!
Оставив в машине цветы и зонтик, она не шла, а почти бежала к подъезду своего дома.
Остановку, на которой Она села к Нему в машину, обходила стороной всю зиму, боялась встретить Его. Боялась себя, своих мыслей, желаний. Весной не вытерпела, издали подолгу наблюдала за проезжающими автомобилями. Его не было ни весной, ни летом, ни через год, ни даже через пять лет. Женщина тосковала. За эти годы Он стал родным ей и близким, частичкой ее самой. Редкую ночь Она засыпала без него. Она научилась кончиками своих пальцев доносить Его поцелуи до каждой клеточки своего тела. Лаская себя, Она ощущала Его почти физически. Она привыкла к нему, к Его ласкам, поцелуям, к Его седым волосам. Каждый день Она ждала ночи, чтобы улететь с ним туда, где живут мечты, где рождается вечность, в царство покоя и удовлетворения. Невероятно, но с каждым годом Она все отчетливее видела Его образ, карие глаза, седые виски, все явственнее ощущала Его нежные прикосновения к своим ладошкам.
Был период, когда Ей казалось, что Она сходит с ума. Ей часто снилось, что с Ним случился инфаркт, что Он попал в автокатастрофу, даже снилось, что Он поскользнулся и сломал себе руку. Тогда, во сне, Его привозили к Ней в больницу, и Она своей лаской, нежностью и любовью возвращала Его к жизни. Но наяву Его не привозили. Ни с инфарктом, ни с переломом.
Шли годы, Она лечила других людей, все белее становились ее волосы, лицо покрыли морщинки. Выросли дети, внуки, скоро должен был родиться Ее первый правнук. Но женщина продолжала ждать, и Судьба оказалась к Ней благосклонна, - она подарила им встречу!
Ее внук, еще вчера совсем маленький мальчик, сегодня пригласил Ее на выпускной бал по случаю окончания военного училища. Он стал военным летчиком! Играла музыка, молодые мальчики-офицеры танцевали с красивыми девочками, а Она в это время встретилась со своей мечтой! Она не вскрикнула от радости, не ойкнула, растерявшись, а медленно подошла к Нему и сказала:
- Ну, здравствуй! - и, помолчав, тихо добавила: - мой родной!
Она узнала Его сразу. Те же седые волосы, те же карие глаза, та же улыбка, и все те же губы. Она провела рукой по Его вискам, коснулась своими пальцами Его губ, погладила по щеке.
- Милый, где же ты был так долго? - шептала она, - почему не приходил ко мне? Ведь я даже не знаю твоего имени…
Он ответил на все Ее вопросы молча, надписью под своим портретом: «…выпускник нашего училища, подполковник, заслуженный летчик-испытатель, геройски погиб при попытке предотвратить падение самолета на населенный пункт Еловое…» Она неотрывно смотрела на дату его гибели - второго декабря того самого года, когда они встретились. Смотрела на дату и тихо плакала.
А впереди была вечность.
И ещё.
Называется "Я люблю тебя!"
Человек стоял на коленях перед холмиком свеженасыпанной мокрой земли и плакал. Холодный осенний дождь, усиливаемый порывами ураганного ветра, промочил его одежду уже давно. Не обращая внимания на сильнейшие раскаты грома, от которых дрожала земля и закладывало уши, он сгребал землю с холмика и, сжимая кулаки, пропускал грязь сквозь пальцы. Иногда, в момент вспышки молнии, можно было разглядеть звериный оскал человека и услышать его душераздирающий крик, обращенный в бесконечность:
- Не-е-е-на-а-а-ви-и-и-жу-у!!! Не-е-е-на-а-а-ви-и-и-жу-у-у-у!!!
На какое-то время он погружал лицо в грязные ладони и, опустив голову, касался мокрыми волосами раскисшей могилы. Затем снова обращал взор во мрак, и снова не по-человечески кричал:
- Тебя нет!!! Не-е-е-т!!! Не-е-е-т!!! Я тебя не-на-ви-жу!!!
Ветер уносили его слова в сторону леса и топил их там в кронах вековых сосен.
Облегчив криком свое состояние, человек на какое-то время затихал и, уронив на грудь голову, раскачивался из стороны в сторону. Дождя и холода он не чувствовал. Его сознание уже не могло бороться с неизбывным горем, которое постоянно росло, заполняя собой душу и тело. Боль бешеными псами рвала его сердце на мелкие части. Временами человек оказывался за пределами своих физических возможностей - тогда его разум погружался в бездну неосознанного, достигая границы бытия.
Очнувшись, он снова тянул руки к невидимому собеседнику и, пытаясь перекричать громовые раскаты, задавал ему свои вопросы:
- Господи-и-и-и-и, по-че-му-у-у-у??? Ведь это несправедливо-о-о!!!
В какой-то момент холодный дождь превратился в кипящий металл и, прожигая одежду, стал наполнять собой его тело. От соприкосновения с этой раскаленной лавой начал плавиться мозг, и человек надолго потерял сознание.
К жизни его вернул негромкий женский голос:
- Пойдем домой, ты весь промок, простынешь.
Человек открыл глаза и во время вспышки молнии увидел рядом с собой женщину. Ее лицо он не мог разглядеть, но голос был знакомый, родной.
- Ты кто? - спросил он.
- Разве ты меня не узнал? Глупенький, я - твоя жена!
- Странно, - ответил человек, - ведь ты умерла три дня назад…
Силуэт женщины начал медленно, затем все быстрее и быстрее, вращаться вокруг холмика, при этом она стала неистово, даже как-то дьявольски, хохотать. Этот хохот перешел из «ха-ха-ха» в «га-га-га», и звуком «го-го-го-ого-ого-го!!!» плавно перетёк в сильнейший раскат грома. Удаляясь в сторону леса, призрак растворился во мраке.
- Наверное, это сон. Да! Да! Да, да, да!!!! Это сон!!! - обрадовался человек и, дабы убедиться в этом, укусил себя за большой палец левой руки.
Боли он не испытал, но явно почувствовал соленый вкус крови, смешанной с грязью.
- Нет, это не сон... - Человек тяжело, прерывисто вздохнул и, склонившись над холмиком, надолго замолчал. Мысли его были беспорядочны - из общего их скопления громче всех в сознании звучала одна:
- Господи, верни ее, хотя бы на несколько дней. Ведь я не сказал ей самого главного - что я люблю ее! Она всю жизнь ждала от меня этих слов. А я - так и не удосужился их произнести. Для того, чтобы обидеть время находил, а для прощения - пяти минут не мог выкроить. Верни хоть на день, хоть на час…, ну, пожалуйста!!! Я не буду даже прикасаться к ней - скажу, что люблю ее, и всё! Господи, ну, хоть на одну минуту... Верни, а? Я буду верить в тебя всегда-всегда...
* * *
Сквозь открытую дверь балкона духота жаркой летней ночи проникала в спальню. На большой кровати, раскрывшись и раскидав по подушке волосы, спала женщина. Рядом с ней с широко открытыми глазами натягивал на себя одеяло мужчина. Это ему удавалось с трудом - тело сковал вселенский холод, а мозг - ужас.
- Боже мой, как хорошо, что это был сон! Фу-у-у-у... Стоп! А сон ли это был? Если сон, то почему я так замерз? Почему у меня болит большой палец на левой руке? Ах, да, я его там…, ну…, в общем, укусил.
Мужчина встал, нащупал на тумбочке сигареты, зажигалку и вышел на балкон. Несмотря на вязкую духоту, его бил мелкий озноб.
- А вдруг это был не сон? Может быть, так всё и было? А кто-то, ну не знаю…, Бог, там, или кто другой, услышал мои просьбы и.... А может быть, там была явь, а именно сейчас я сплю?
Он прикусил губу, почувствовал боль.
- Ладно, - согреваясь, подумал мужчина, - как бы там ни было, но все же спасибо тебе, как там тебя, Бог? Фу, что за ерунду я несу? Спасибо - значит «спаси Бог», и получается, что я Богу говорю «спаси Бог». А как же правильно-то сказать? Благодарю? Чушь! Какое благо я могу подарить Богу, если, конечно, он есть? Ты смотри…, не могу подобрать нужное слово…
Он докурил сигарету, вернулся в комнату и, стараясь не потревожить сон женщины, лег рядом. Повернулся на бок и стал осторожно гладить ее волосы. В мозгу мелькнуло:
- Я придумал, как нужно поблагодарить Бога! Нужно сказать: «Я люблю тебя, Господи!» Да, да! Именно «люблю»! Сейчас я действительно люблю тебя…, спасибо тебе!
Он гладил волосы женщины и мысленно повторял: «Я люблю тебя, Господи! Я люблю тебя, Господи!»
В это время с его души тяжелыми каменными глыбами падали жестокость и грубость, освобождая место для любви и радости.
Мужчина всё гладил и шептал:
- Я люблю тебя, Господи! Спасибо тебе! Я люблю тебя! Господи, спасибо
тебе!
И вот:
"Жара"
Полуденное солнце стекало по листьям и, сорвавшись тяжелыми каплями вниз, с шипением выжигало причудливый узор на асфальте. От почти неуловимого ветерка листья меняли форму узора, и подобно облакам, он походил то на сказочных персонажей, то на диковинных животных - фантазии величайшего художника по имени Природа не было предела.
Сквозь решетку «черного ворона» Пашка смотрел на эту вечную игру света и тени, и его первое «Я» бредило в сознании вопросом:
- Какая красота! Почему я раньше этого не замечал? - И как молотом по наковальне:
- Двадцать лет! Двадцать лет! Двадцать лет! Вся молодость пройдет за решеткой. Выйду стариком... Если доживу... Это сколько же мне будет через двадцать лет?
- Не может быть, судьи ошиблись, - успокаивало его второе «Я».
- Боже мой! Строгий режим... Я не выдержу, - животный страх сжимал разум.
- Перестань, не ной! Сидят люди и на строгом режиме, и не умирают.
- Я тварь! Тварь! Мне лучше умереть, лучше умереть.
- А почему же ты не умер? - ехидно спросило второе «Я». - Ведь у тебя была такая возможность - до приезда ментов ты почти час сидел рядом с телом Наташки. Кстати, почему ты не убежал с подвала? Все убежали, а ты нет. Почему?
- Я не знаю... Я был пьян...
- Неправда! Ты стал трезв уже тогда, когда Наташка перестала сопротивляться. Ты все понял и от страха затянул шнур на ее шее еще сильнее.
- Нет! Нет! Нет! Я не хотел ее убивать! Я ее даже не насиловал... Это Серый с Витьком, это они насиловали, а я нет! Я ее любил…, я просто…, для того, чтобы она не мучалась…, я хотел как лучше.
- Да, куда уж лучше! Может, тебе медаль дать, или памятник поставить? А на нем написать: «Павлу Чижову за убийство Натальи Семеновой».
- Я люблю ее! Я любил её... Если бы не Витек с Серегой, я бы никогда...
К «воронку» подошли конвоиры
- Ну что, голубь, полетели в дом родной? - Голос того, что ниже ростом, был с хрипотцой, несмотря на лето, простуженный.
Пашка последний раз посмотрел туда, где на раскаленном асфальте, сквозь листву, солнышко соткало свой очередной узор, в котором отчетливо угадывался женский образ.
- Это ОНА! - прошептало первое «Я»
- Да, это ОНА, - согласилось второе.
- Жарко, - пожаловался хриплый, обмахиваясь фуражкой.
- Если так еще недельку подержит - на даче всё повыгорит, к херам собачьим.
Мигая синими маячками, милицейский фургон выехал со двора нарсуда и покатил своих пассажиров по главной улице районного городка. Мимо обшарпанных пятиэтажек с грязными подвалами, мимо зеркальных витрин супермаркета, мимо местного «белого дома» с выцветшим Российским флагом, мимо Пашкиной юности, молодости и, кто знает, может быть, мимо всей его жизни.
На горизонте угадывалась тучка - к вечеру будет дождь!